И понемногу среди всей этой бойни начали раздаваться движения. Враги думают, что здесь не выжил никто и пусть... пусть дураки в очередной раз недооценивают Железную Гвардию.
– Полковник Дурсак! – громко рявкнул ныне первый из своего полка гвардеец. – Я беру на себя командование полком!
Без сомнений, без размышлений, Дурсак делал то, что требовал от него устав. В этом хаосе сильный должны был взять на себя командование с учётом полного уничтожения высшего офицерского состава, что находился в этот момент в штабе. Кроме того неизвестно даже выжил ли хотя ещё один лейтенант или капитан после такой бомбёжки.
– Занять оборону и приготовиться к отражению атаки врага! Рядовой Алст, вы повышены до лейтенанта! Ваша задача восстановить связь! Также найдите ещё выживших и делегируйте им ещё две задачи: оказание помощи другим выжившим и поиск полкового знамени! Враг скоро нанесёт ещё один удар! И я хочу, чтобы он увидел стену и возвышающуюся над ней гордость Моридана!
– Так точно! Выполняю! – ответила однорукая Алст, исполнив половину аквиллы на своей груди и тот час бегом отправилась исполнять приказ.
Говорят что при потерях выше даже тридцати процентов личного состава подразделение становится небоеспособным. Что же... может в каких-то полках и установлены столь низкие стандарты. Но лично Дурсак был полон решимости доказать сегодня врагу, что даже после потерь в девяносто девять процентов Железная Гвардия станет костью в его горле.
***
Боевой Крейсер "Верный Терре", главная переговорная, ныне переоборудованная под штаб.
– В панике бежали имперские силы. Штаб решено было экстренно переносить, наземная операция захлебнулась не успев начаться... – тихо бурчала себе под нос Ларнелия, что сидела в самом дальнем углу и просто слушала переговоры, пользуясь тем, что её ещё никто не выгнал.
Происходило же нечто... нечто совершенно ужасное, из-за чего Ларелия бы умерла со страху, если бы не её долг летописца. Она не могла просто взять и начать паниковать, плакать и заниматься всем тем, чем обычно занимается большинство женщин в таких ситуациях. Ну, за исключением женщин в мордианской гвардии или просто в гвардии.
Однако Ларнелия не было слишком сильной духом и лишь наличие какой-то цели позволяло ей не концентрироваться на сути происходящего. Она старалась вообще не думать и просто записывала всё, что слышит, попутно делая фото побледневших и поседевших офицеров.
– Это предательство! – неожиданно громко и яростно прокричал полковник Бугор, который был в бешенстве.
Предательство... какое ужасное слово. Стоит только его произнести и нависает жуткая тишина. От этого по коже шли мурашки, а каждый вспоминал Ересь Хоруса... это был величайший страх Империума. Не так страшно было даже прибытие Пожирателей Миров, сколь понимание что опять в лояльных рядах нашли те, кто продал души Хаосу. И эти люди... они были твоими друзьями, твоими братьями, твоими... родственниками?
– Но не просто так подобное заявление прозвучало из уст полковника Хемо-псов. Ведь три корабля нашего флота нанесли удар с обриты прямо по позициям Железной Гвардии... – продолжала бурчать и записывать Ларнелия, делая это так быстро, что порой на одно предложение совершалось по три ошибки.
Однако надо было успеть записать всё, каждое слово, каждую свою мысль, каждый оттенок эмоции, который звучит из уст офицеров и лежит пеплом потерь на их лицах. Никто не понимал, что происходит и никто более не доверял друг другу. Было страшно... страшно от понимания того, что ты последний в этом зале, кто сохранил верность Императору и Терре.
– Это слишком громкое заявление, полковник! – рявкнул капитан Фон Лоранд Эльгийский, который был главным на единственном корабле, который откликнулся на зов перегруппировывающихся наземных сил, приняв здесь не только полковника Хемо-псов, но и многих других из высшего командования. – Надо дождаться ответа от главнокомандующего, прежде чем сыпать подобными обвинениями!
– Я прямо отсюда вижу, что удар пришёлся прямо по мордианцам! И тут два варианта: либо Железная Гвардия предала Терру, либо те же лживые языки, что дали приказ атаковать со всех сторон без подготовления эшелонов обороны в тылу, отдали ещё один вредительский приказ! И эти змеи могут сидеть прямо в главном штабе, капитан! Именно поэтому они молчат! Именно поэтому они отказали нам в эвакуации! И если бы не вы... мы бы все уже сдохли там! ОНИ ПРЕДАЛИ НАС!!! АКТИВИРУЙТЕ НА ПРАВОМ БОРТУ И НАЧИНАЙТЕ МАНЕВРИРОВАТЬ, ПОКА ИХ ТОРПЕДЫ НЕ ДОБИЛИ ОСТАТКИ ЛОЯЛИСТОВ!!!
– МОЛЧАТЬ!!! Я ЗДЕСЬ РЕШАЮ!!! – рявкнул капитан, который и сам был на взводе и понимал, что обвинения полковника Хемо-псов вовсе не беспочвенны. – Я НЕ ДОПУЩУ ПАНИКИ НА СВОЁМ КОРАБЛЕ!!! МЫ РАЗБЕРЁМСЯ В СИТУАЦИИ И ПРИМЕМ МЕРЫ!!! И КАКОГО ХРЕНА У НАС ТУТ СИДИТ ЛЕТОПИСЕЦ?! ВЫВЕДИТЕ ЕЁ!!!
Ларнелия не стала сопротивляться и тут же поднялась на ноги, следуя прямо за младшим офицером и записывая всё, что уже услышала и что запомнила.
– Нам стоит всем успокоиться, мы не можем точно говорить о случившемся. Надо действительно разобраться... – спокойно и размеренно говорил дознаватель Долт Онермак, чья жабья рожа никогда не нравилась Ларнелии. – Скоро на борт прибудет инквизитор Шольд, он мудрейший человек и если вдруг он заметил ересь... он поможет всем нам с планом дальнейших действий по её искоренению. Если конечно он уже не сделал этого.
Хотела бы Ларнелия прикинуться глупой и ничего не понимающей, чтобы задержаться на минутку другую, но младший офицер выглядел как тот, кому глубоко плевать кого выкидывать с мостика: мужчину, женщину, ребёнка, старика, предателя или товарища – у него был приказ, он его исполнял, в такой парадигме он жил последние лет двадцать и судя по всему капитан ему доверял.
– Можете не переживать, мы всё уладим, – уверенно произнёс офицер. – Идите за мной.
– А как думаете, слова полковника Бугра не лишены смысла? – поинтересовалась Ларнелия, чтобы была довольно скользкой личность, когда дело доходило до сбора информации.
– Не в моей компетенции давать комментарии по происходящему. Однако чтобы не случилось экипаж "Верного Терре" не допустит ни Ереси, ни предательства на своём борту. В этом можете не сомневаться.
– А если еретики уже проникли на каждый борт и прямо сейчас думают о том, как добить вас и корабли из вашего сопровождения? Что тогда?
– Тогда не позавидую этим глупцам, – с улыбкой ответил офицер, который отлично знал цену паники и потому внешне являл собой абсолютное спокойствие, пусть вероятно и не искреннее.
Вскоре Ларнелия оказалась в своих покоях, под охраной или вернее под замком. Это логично, ведь в такой ситуации в последнюю очередь стоит доверять свои спину летописцу. Для многих офицеров летописец и вовсе синоним шпиона. Потому ей и раньше не особо доверяли, а теперь... теперь не выпустят ещё очень долго, вплоть до взрыва судна предателями.
– Бездействие суть любой Ереси, даже самый слабый не имеет право смотреть за тем, как всё катиться в бездну... – продолжала говорить вслух Ларнелия, чтобы автоперо продолжало работать.
Сама же она начала копаться в личных вещах. Она привыкла полагаться на свою охрану, но где телохранители были сейчас? Гвардия изолировала их, дабы у Ларнелии не было никакой власти ни над чем. А если уж задело взялась инквизиция... она могла поступить и жёстче. Хотя кажется вся власть на этом крейсере находилась в руках капитана, значит именно его люди будут охранять и Ларнелию, и мостик, и ангары, и каждый сантиметр судна.
– Никогда бы не подумала, что мне пригодится подарок хемо-пса, – продолжала говорить Ларнелия, чтобы каждый миг происходящего был запечатлён на случай если сама она не выживет, но хотя бы чудом удастся спасти ситуацию. – Хочется верить, что Крыс делал его из-за того, что считал меня другом, а не предметом своих сексуальных фантазий.
Простенький лаз-пистолет, он выглядел как... нет, не то, чем обычно сражаются хемо-псы. Крыс его отполировал, прокачал, сделал красивым и статным, даже в каком-то смысле элегантным. Такое оружие на фронте долго не продержится, потеряет своё покрытие и заржавеет, но как подарок...