– А остальные? – удивилась Ларнелия, начав быстро делать записи в планшете. – Вы же так дружески с ними общаетесь, помогаете им.

– Их я называю товарищами и тоже их ценю, но... для меня слово друг обозначает человека, который отдаст за тебя жизнь. И за которого ты отдашь жизнь.

– Коршун отдаст за вас жизнь? Если ставить вопрос таким ребром, то нет. У нас уговор, что в героев мы не играемся. Но если надо будет тащить меня через минное поле под огнём артиллерии, то он потащит. Во второй раз. Гнида бы такого не сделал, да и... ничего такого в этом нет.

– Понятно. Наверное с таким определением... у меня вообще друзей нет.

– Это гражданка. Там другие ценности, другие правила и понятия.

– А слово товарищ, что для вас значит?

– Товарищ это тот, кому спину прикрываешь в бою, опять же рискуя своей жизнью. И которую твою спину прикроет. Надёжный человек, проверенный, не трус.

– А Крыс трус?

– Один раз он протащил через всё поле боя три ящика патронов в моё гнездо. Не думаю, что трус так бы сделал. Меня бы он конечно бросил умирать, даже если бы огня артиллерии и минного поля не было, а просто враг наступал, но... он всё равно товарищ, хоть и не друг.

– Интересно... так значит Гнида был вашим товарищем?

– Да, был.

– И каким вы его запомнили?

– Я запомнил его гвардейцем. Обычным гвардейцем, который незаслуженно получил такое прозвище.

Гнида был на самом деле самым простым человеком, если вы выйдете на улицу, то большинство будут такие как он. Без преувеличений. Обычный простой мужчина, который просто живёт по правилам, просто и без пафоса. Работал за станком, служил в ПСО, ни раз в крысятничестве замечен не был, как и поступки его не были более гнидскими, чем у других людей и тем более псов.

– Разве что молодой он был. Молодым и умер, – хмуро заметил Медведь, после чего заполнил свою кружку амасеком доверху и одним глотком выпил сразу треть, что с учётом его кружки... грамм двести где-то.

– Молодым? А сколько ему было?

– Двадцать восемь.

– Так мало?

– А что ты хотела? С его то жизнью...

Савлар был местом... херовым. Химические реагенты с него поставляли в несколько миров-кузней, условия труда там были лютыми и атмосфера ядовитая. Кожа у всех обитателей бледная, грубая, покрытая ожогами. Из-за этого даже двадцатилетний парень через год жизнь там будет на мужика сорокалетнего похож. А если надеть на него респиратор ещё, то... в ряд ставишь всех псов – все как один, мертвецы с проклятых лун Савлара.

Хотя Гнида действительно был молодым, как и загремел на Савлар по глупости.

– Я нашла в его личном деле только то, что он убил гвардейца. Серьёзное преступление. Хотела у него спросить о мотивах, но... – Ларнелия перевала взгляд на снаряд с выцарапанным ножом именем. – Не успела.

– Из-за бабы. Повёл в бар, на свидание. Ну гвардеец какой-то то ли в самоволке был, то ли в выходном, но в общем отдыхал тоже молодой как мог перед своей отправкой к далёким мирам Империума, погрязшего в хаосе войны. Приставать начал, от всех требовал героем его считать, буянил с товарищами... ну и... голову Гнида ему проломил, затем ещё двух покалечил. Пьяная драка дураков.

– Благородно. Защитил честь девушки.

– Благородно? Дело ещё закрыть не успели, как та на другой член перепрыгнула. Даже на суд не пришла, – рыкнул Медведь, а металлическая кружка в его руке издала скрежет. – Хотя чего ещё ждать? Меньше года были знакомы. Чё ей, теперь в монастырь идти из-за дурака, что сдержаться не мог? Впрочем, что ей мешало подождать, пока его на Савлар сошлют хотя бы... тяжко ему было, постоянно об этом вспоминал как напьётся.

Так вот и загремел по молодости очередной дурак, что честь девушки защитил. В серой масти ходил, в мужиках обычных, но как набор в полк начался, то к нему одним из первых пришли. Убийца, парень не робкий, как и серая масть довольно спокойная, дисциплину чтит. Да и рукастым Гнида был, не механик конечно и не как Шакал, но лопату и гаечный ключ держать умеет. Такие солдаты и нужны в Имперской Гвардии, а не психопаты-маньяки и педофилы.

– Ну а Гнида от жизни на Савларе устал, решил так сказать... на хорошей ноте путь свой закончить, – продолжал рассказывать Медведь, пытаясь залить в себя как можно больше алкоголя, чтобы заглушить память, которая тянула его вниз. – Вряд ли конечно он такой свою смерть представлял. Молодой же, дураком был, дураком и помер. Хотел наверное умереть в окружении трупов врагов, вызвав огонь на себя и спася мир, чтобы та шлюха, что его кинула, потом узнала об этом подвиге и горевала. Но парень он хороший, это бы тоже перерос. Если бы не космодесантник Хаоса.

– Вот как... что же... наверное таких грустных историй Савлар знает много, – и сама опечалившись произнесла Ларнелия, которая боялась поставить себя на место Гниды и прочувствовать всё то, что чувствовал он в те дни. – В такие моменты радуешься, что не бессмертен, ведь понимаешь, что в случае самого ужасного пиздеца... всё равно всё закончится.

– Ага... закончится... – согласился Медведь, которого алкоголь брал хуже других из-за чего напиться получалось с трудом.

– А как ты загремел на Савлар?

– Я? – вдруг Медведь поднял свой взгляд и направил его куда-то далеко вперёд.

Глаза его в миг стали стеклянными, а сам он замер, вспоминая тот день. Медведь шёл через все поля сражений гордо выпрямившись и давя черепа врагам. С голыми руками он мог броситься даже на космодесантника и не испытать при этом даже чуточку страха. Он смотрел в глаза самой смерти и не боялся казалось бы ничего.

Однако стоило потоку мыслей вернуться в прошлое... Медведь тут же затихал и впадал в ступор, переставая реагировать хоть на что-то вокруг. Такое случалось не часто, как в целом никто старался не затрагивать эту тему. Но порой всякое происходило, сейчас вот летописец слишком любопытный попался.

– Кажется Медведю нашему уже хватит! – усмехнулся я, заметив что Медведю поплохело.

С усмешкой, дабы никого не смутить, я подозвал к себе Крыса, затем и Шнырь сам без приказа подбежал. Да уж, обычно в таких случаях я его с Гнидой тащил, или с Шакалом, но обоих тут сейчас не было. Как и в целом наш отряд снова уменьшился. Не живут долго хемо-псы, ничего тут не поделаешь.

Ларнелия же осталась сидеть опечалена, она даже не думала, что такой вопрос может повлечь за собой такую реакцию. Медведь же казался таким грозным и большим, неуязвимым. Но смертен был и он. Самой же Ларнелии оставалось лишь предполагать самое худшее, что может довести до подобного такого человека как Медведь.

– Надо было спросить других, – произнёс оказавшийся сзади Ларнелии Циклоп.

– Капитан?

– Он самый. Мало нас осталось... – оглядев располагу, произнёс Циклоп. – Офицеров тоже много полегло. Кому-то придётся командиром стать, на повышение пойти.

– Вы намекаете на Коршуна?

– Верно, смышлёная ты девочка, – с улыбкой ответил Циклоп и сел рядом. – Поможешь ему сделать правильный выбор?

– Я? С чего бы ему меня слушать?

– С того, что любит он всякие истории... про честь, про доблесть, про... долг... про вот это всё, – с силой выдавливая из себя нужные слова говорил Циклоп. – Книжки всякие читает, не простой он хемо-пёс. А ты вроде как в такой теме шаришь всяко больше меня. Так поговорим с ним, объясни, что Святая Терра хочет этого, Бог-Император, вот всё что там в пропаганде вам рассказывают. Только лично... и искренне, а не как наши политруки-говённые это делают. Не хочу я его силой лейтенантом делать. Хотя если ты не справишься, то придётся. Командиры ныне нужны нашей роте.

– Я... я постараюсь конечно, но... – тут вдруг глаза Ларнелии сверкнули. – А что я получу взамен?

– Ха-ха-ха, – хрипло рассмеялся Циклоп, да так грузно, что под его весом затрясся стул, что выдерживал Медведя. – Да, ты уже достаточно давно в нашему полку и видимо много общаешься с хемо-псами. Ну говори: чего хочешь?

Глава 10

– Даже не думай отказываться. Другого шанса может и не будет уже, – сидя за столом и опираясь одной рукой на костыль, говорил Шакал. – Ты и так прожил слишком долго для пса. Все мы смертны, сегодня-завтра ногу оторвёт, руку, голову... не стоит больше искушать судьбу.